Волоокая тоска: Бёртон - как всадник на дохлой кобыле

«Большие глаза» – это полноправный «герой» фильма Тима Бёртона «Большие глаза / Big Eyes» 2014. Что, кстати, чётко отображено на его постере.

А ещё это такие открыточного вида акриловые картины с детьми и девушками с гротескно увеличенными глазами. Их рисовала (и, кажется, рисует до сих пор) популярная в 70хх художница Маргарет Кин. А её картины стали популярны лет на десять раньше – в 60хх – благодаря маркетинговым усилиям её (уже бывшего) мужа Уолтера Кина.

Помимо прочего, он ещё и сам представлялся почтенной публике художником – автором «больших глаз». Потому что Маргарет держать марку не умела – не умела так красиво заливать про свои работы, не умела их продавать. Да и к тому же спрос на женские художества был невысок, потому как Америка в те времена была жутко патриархальной, и женщинам путь к Американской мечте был заказан, на их долю оставалось не многое – кухня, церковь, дети… Потом у Уолтера, который сам рисовать не умел, но мечтал прославиться как художник, сорвало крышу от незаслуженных лавров и бабла, и с женой, то есть с Маргарет, он рассорился. А она воспрянула духом под влиянием Свидетелей Иеговы (надо же – в природе всё полезно!), и когда в начале 70хх гендерный климат смягчился, взяла да и устроила мировому арт-сообществу и лично Уолтеру, что называется – «вот те, бабушка, и Юрьев день!».

Собственно, об этом фильм Тима Бёртона. Далеко не самый лучший, и даже весьма провальный. Провальный – в том смысле, что за глаза провалился в безвкусный китч и выхолощенную популистскую патетику. Конечно, Бёртон всегда любил фриков и китч, но раньше чувство вкуса ему так, чтобы совсем, – не изменяло. Однако, обо всём по порядку…

Последние работы Бёртона, скажем прямо, звёзд с неба не хватают. Что-то пошло не так – вероятно, понял Бёртон и решил собрать в одном фильме все свои фирменные «фишки», чтобы уж точно не прогадать.

Для этого он обратился ко времени и антуражу славного «Эдварда руки-ножницы», а именно – к золотому времени «одноэтажной Америки» в стиле pin-up. Саундтрек взял оттуда же – такую незамысловатую, знаете ли, ми-ми-миленькую беззаботную музычку. В качестве содержания, завернутого в эту яркую конфетную упаковку, режиссёр выбрал байопик о творческой личности, – опираясь на удачный опыт «Эд Вуда», надо полагать. Что ещё? Ещё нужны махровые оригиналы и фрики в качестве действующих лиц – это главный бёртоновский ингредиент. В качестве оригинала и фрика размашисто представлен Уолтер Кин в исполнении фактурного Кристофа Вальца.

Здесь возникает своеобразное смысловое эхо из прошлого. Этот же актёр сыграл роль циничного и манерного эсэсовца в фильме «Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино. Сыграл настолько мастерски, что радость узнавания зрителей, которые более-менее следят за новинками кино, ждать себя не заставит. За счёт этого и появляется дополнительный эффект! Даже трудно представить, что Бёртон его не учёл. Можно пофантазировать, что он сделал это специально, как говориться, for the lulz, only. Почему бы пронырливому эсэсовцу, которого, согласно сюжету «Бесславных ублюдков» вывезли в США и амнистировали, за то что он продал «фатерлянд» и фюрера с потрохами, не заделаться в Америке 60хх современным художником? Очень даже поп-артово!

Но Вальц в роли Уолтера, это ещё не всё. Главным фриком в фильме «Большие глаза» выступают картины художницы Маргарет Кин, которые Бёртон обожает на самом деле и даже коллекционирует. Они, собственно, вполне могут претендовать на статус главного героя фильма, если учесть сколько раз они смотрят с экрана на зрителя. А учитывая их китчевую аляповатую фактуру, их вполне можно отнести к фрик-культуре.

К слову о поп-арте. Это такое художественное направление второй половины ХХ века, которое тесно связано с именем Энди Уорхола. «Мы говорим Уорхол – подразумеваем поп-арт…» и т.д. – всё не так просто, конечно, но ещё допустимо. Но совсем нельзя пройти мимо того, как всё «упростили» в аннотации к фильму «Большие глаза», пытаясь, видимо, завлечь зрителя громкими словами и окончательно задурить ему голову.

«Появившийся из ниоткуда художник Уолтер Кин придумал поп-арт», – написано в аннотации на Кинопоиске (на официальном сайте фильма подобного нет). Это чистая дезинформация! «Бомба» поп-арта разорвалась задолго до того, как о Уолтере и Маргарет Кин услышал мир, и «большеглазые» картины стали популярны. Строго говоря, они даже не совсем к поп-арту относятся. Поскольку основная стратегия поп-арта – возводить в статус искусства утилитарные объекты и предметы ширпотреба. А с художественными образами Маргарет Кин вышло, скорее, наоборот – сначала они были никому не нужны, а потом стали темой для открыток и постеров и популярным цитируемым мемом.

Но вернёмся к фильму Тима Бёртона. Как уже было сказано, казалось бы, все фирменные ударные ингредиенты на месте – открыточная «одноэтажная Америка», биографическая сюжетная основа, фрики в кадре. Опыт работы с подобным материалом у Бёртона тоже немалый, но! Получилось довольно приторное и в тоже время пресное варево.

Вальц, изображая эксцентричного Уолтера, явно переигрывает, и в конце фильма на его ужимки и клоунаду в зале суда уже смотреть противно. В голове только одна мысль: «Зачем так много ЭТОГО показывать? Уже и без того понятно, что этот персонаж – клоун и трепло!» Но почему-то не такая уж короткая сцена судебного разбирательства почти целиком состоит из клоунады Вальца/Уолтера, при этом не сообщая зрителю ничего существенного по сюжету.

Где-то после получасового просмотра фильма героиня Маргарет Кин начинает здорово раздражать своей бесхребетностью и овечьей покорностью. На этот образ, конечно, хорошо ложится скромный феминистический пафос, который последнее время прямо-таки стал трендом в западном кинематографе, словно, они там пытаются наверстать чего-то… Но вызывает недоумение только одно: зачем? Зачем сейчас западные фильмы так заряжены феминизмом? В кого они этой «острой» и «злободневной» темой целятся? Скажем, в 60-ые, когда в США был пик движения за права всех и каждого вообще, и женщин в частности, это было бы актуально, но сейчас-то чего они после драки кулаками машут? Что это за навязчивый популизм? Или это внутренняя игра между прикормленными и в целом довольными сытой жизнью американскими «мастерами культуры» – мол, кто кого «перетолерантит» и «перелибералит»?

В тоже время, вне всяких сомнений, по-настоящему острых и актуальных тем для развития в кино, живя в Америке, можно найти предостаточно. Но нет, лучше ехать на дохлой лошади – так безопаснее, она не лягнёт! Только запашок уже, знаете, – не очень…

«Большие глаза», это второй фильм за неделю, из которого так и прут морально устаревшие «манифесты» за права человека (кое-где они, конечно, не устарели, и темы эти животрепещущие, но трудно вообразить, будто Голливуд фильмы для Пакистана, например, снимает, или даже для России). Первый – это «Игра в имитацию» про Алана Тьюринга, в который среди прочего, тоже впихнули феминистическую ноту, причём сделали это довольно грубо – притянули за уши, потому что она там совершенно неуместена – ага, в истории-то про математика, который был геем!

К слову, у Маргарет Кин есть тезка – куда более знаменитая и деятельная особа, в том числе и в области борьбы за права женщин, а потому более достойная уважения, – это Маргарет Мид, американский антрополог. Она, кстати, в тёмные патриархальные времена – ещё в 1929 году – сумела защититься на доктора философии в Колумбийском университете. И если реальная Маргарет Кин в шапку проспала бурные 60-ые, пока её не «разбудили» Свидетели Иеговы, и боролась только за свои права и миллионы, то Маргарет Мид без всякого мракобесия уже была заслуженной бабушкой движения феминизма. Так что, «икону» за права женщин, если уж в этом контексте фильм рассматривать, Тим Бёртон выбрал неудачно.

После просмотра всё-таки биографического фильма, в контексте истории жизни Маргарет Кин может появиться совсем другой взгляд на её картины. Они не «большеглазые», они – «волоокие»! Это овечьи глаза полные покорности! И это уже диагноз. А образ самой Маргарет уже не тянет на «Героиню» (типа, с большой буквы), не вызывает сопереживания, скорее, – отторжение, а стало быть, в фильме нет не то что положительных, но и просто симпатичных героев, и всё – мимо.

С художественной точки зрения, картины Маргарет довольно аляповатые, и особых находок в них нет. В более поздних её картинах, например, можно увидеть характерные черты кубизма в духе Пикассо. Причём не в качестве тонкой реминисценции, а как явное и не очень искусное заимствование. Единственная художественная находка Маргарет – вот этот самый обнажённый нерв овечьей покорности. И тот факт, что «волоокие» картины стали популярны, может красноречиво свидетельствовать о том, что в основе современных социальных отношений лежат садистские и мазохистские комплексы. Интересная тема, но, однако, кино не об этом…

Кино скучное, потому что это просто биография с формальным феминистическим акцентом. Этот акцент неактуален и неинтересен. Неинтересен даже там, где проблем всё ещё хватает, потому что это американский акцент, и он нигде не сработает так, как в Америке. А биографическое содержание историю не вытягивает, потому жизнь Маргарет в отображённом в «Больших глазах» периоде – скучна, как жизнь среднестатистической домохозяйки. С той лишь разницей, что вместо кухни, церкви и детей, – у Маргарет скрытая от посторонних глаз мастерская, пребывание тенью мужа на выставках своих, якобы его, картин, ну – и сами эти картины, вместо «детей», потому что о взаимоотношениях художницы с дочкой в фильме почти ничего нет. Из ярких и значимых событий у Маргарет – только суд за восстановление своих прав на картины, но даже если там что-то и было интересное, то в фильме этот эпизод смазали начисто.

Примерно после двух третей экранного времени появляется интересная возможность сломать жанровый шаблон и превратить фильм из мелодрамы в триллер. Речь об эпизоде, в котором семейный скандал пьяного Уолтера рискует перерасти в расправу над Маргарет и её дочерью – они убегают, прячутся в комнате, а Уолтер их преследует, как ошалевший Джек (Джек Николсон) в фильме «Сияние», – возможно, это даже продуманная киноцитата. Но, увы и ах, в рамках байопика выпрыгнуть за рамки жанра было невозможно, а в реальной жизни Маргарет этот эпизод не имел захватывающего продолжения.

Примерно, то же – слом жанрового шаблона, – Бёртон удачно сделал в «Эдварде руки-ножницы». Напомним, фильм начинается как готическая история в духе Франкенштейна, развивается как семейное кино о воплощённой Американской мечте и возвращается к готической стилизации и жанру триллера в развязке. В такой постмодернистской компиляции, кстати, был далеко не праздный пустой смысл. Слом жанровых шаблонов был способом вскрыть и наглядно продемонстрировать иллюзорность благополучия «одноэтажной Америки» и лживые основания Американской мечты.

Благополучие и сентиментальную ностальгию «старых добрых» времён вскрывает и опровергает Бёртон и в «Больших глазах», но уже в контексте проблемы гендерного равноправия, но получилось уже не так выразительно. А вот Американская мечта в этот раз у Бёртона побеждает, она оказывается реальной и достижимой, что может указывать на то, что режиссёр, как и многие другие деятели в разных областях культуры, стал с возрастом лояльнее к существующему укладу и традиционным ценностям.

Куда более интересным персонажем мог бы стать Уолтер Кин, если бы кино сняли про него. Этот тип, хоть и сволочь, но искренняя и от всей души. Поначалу он, вроде как, и не намеревался воровать признание и славу у своей жены, действовал скорее на автоматизме, следуя своей испорченной природе, чётко осознавая и вменяемо преследуя лишь один интерес – продать больше картин и нарубить бабла. Но потом, как говориться, закружило голову от успехов.

Конкретный фрик по поведению, Уолтер Кин маниакально жаждет стать настоящим художником, и для него статус «прославленный художник» становится тождественен статусу «настоящий художник». Его, без сомнения, нарушенное сознание находит такую лазейку, чтобы убежать от горькой правды – художник из него никакой. При этом примечательно, что Уолтер хочет быть не просто выдающимся, а именно – художником и больше никем. Он мог бы запросто стать великим арт-менеджером, переплюнуть в этом качестве даже того же Уорхола, но как менеджер, а не как художник. Но почему-то это его не устраивает. Почему – мы не знаем. Характер Уолтера – куда более сложный и интересный, чем Маргарет, – в «Больших глазах» не раскрыт, лишь показаны его внешние атрибуты. Это впрочем, понятно, ведь кино не про него.

Однако и характер Маргарет также не раскрывается. Нюансов и тайных комнат он словно бы не имеет – простой, как гладильная доска. О истоках и причинах слабостей характера Маргарет тоже, практически, ничего не сказано, и так же, как в случае с Уолтером, мы видим в фильме лишь его внешние проявления. Чего, стоит заметить, совершенно недостаточно, чтобы вызвать симпатии к такой, в общем-то, неприятной героине, которая заставляет и себя и даже свою дочку поверить в её и Уолтера вопиющую ложь.

Если бы суд состоялся не только по поводу выяснения авторства и прав на картины Маргарет, а судили бы за ложь, за принижение человеческого достоинства (тема которого формально присутствует в фильме), то судить следовало бы и Маргарет наравне с Уолтером, как полноправную соучастницу. Никогда никто не сможет восстановить права и достоинство тех, кто сам от них отказывается, и лишь волооко смотрит овечьими покорными «большими» глазами на своих угнетателей – кем бы они ни были. (Хотя бы уж смотреть по-волчьи, как герой Алексея Серебрякова в «Левиафане»!) И такие «волоокие» люди всегда будут – сами и своим примером – воплощённым унижением человеческого достоинства всех остальных. И виновны они в этом не меньше тех, кто угнетает и ущемляет их права…

Неплохая мораль, которую по зрелом размышлении можно вынести из фильма, но это требует домысливания, которое вовсе не заслуга авторов – режиссёра и сценаристов «Больших глаз», – а результат возможных зрительских усилий.

Однако подведём черту под вышесказанным.

Парадоксальным образом «Большие глаза» – фильм очень бёртоновский по атрибутам, но кино выглядит так, словно, его снимал исчезающий призрак признанного мастера, или эпигон. Казалось бы, и неплохие сценаристы были привлечены к работе – Скотт Александер и Ларри Карацевски, которые, писали сценарий для «Эда Вуда», а также – к таким качественным фильмам, как «Человек на Луне» и «Народ против Ларри Флинта». Но результатов это не дало, и на случайную осечку не похоже.

В принципе, можно сказать, что Бёртон выдыхается уже не первый год, если судить по последним фильмам – например, по «Мрачным теням» (2012), или «Алисе в стране чудес» (2010), которой немало досталось от критиков. Бёртону всё чаще отказывает чувство вкуса, тут и там он перегибает палку со своим увлечением пёстрым китчем, – словно пытается «подняться» до уровня «величайшего худшего режиссёра всех времён» Эда Вуда, о котором когда-то снял фильм. Но никогда ещё Бёртон не снимал такое вялое и пресное кино, в котором совершенно не за что зацепиться, а все некогда ударные «фишки» режиссёра выглядят потёртыми, поблекшими и поточенными молью. Швы торчат во все стороны.

Хилый, безжизненно патетичный, пронизанный чахлым социальным популизмом фильм Бёртона – смотрит на нас с экрана волооким потухшим взглядом. Взывая то ли к зрительскому сочувствию в счёт доброй памяти за прежние заслуги режиссёра, то ли к решительным действиям – пристрелить эту загнанную лошадь из жалости, – вырубить электричество, погасить к чёрту экран, и пойти подышать свежим и жёстким воздухом суровой российской действительности.

Здравствуйте, опухшие и злые глаза! Здравствуй, «Левиафан» Звягинцева!