Город грехов: философия из Ничего и дзэнский конец постмодернизма

Стоит ли убивать ради женщин? Неизвестно. Но убивать однозначно стоит. Просто больше делать нечего, а нужно как-то убить субботний вечер. «Хочется кому-нибудь дать в морду», как говорит Марв – громила с лицом чуть безобразнее, чем у гориллы, в исполнении Микки Рурка.

Кстати, почему у него такое лицо? Нет, не в смысле, по сюжету, а вообще – зачем нужен этот герой именно с таким лицом? Ирония в том, что Микки Рурк – это ведь «голливудский красавчик» в прошлом. Время, конечно же, моложе и краше ликом никого не делает, даже мужчин, но у мужчин есть изящный выход – нужно просто в какой-то момент развернуть имидж на 180, и культивировать «красоту наоборот», чем безобразнее – тем лучше, тем мужественнее.

Собственно, что есть мужик? В нуаре мужик старается, конечно, думать головой, но это только отвлекает его от основной деятельности и приносит бесполезные в своей тщетности страдания от логических противоречий, потому что решения настоящий мужик всё равно принимает членом. Ну то есть – такой культ нуар-мужика. Основная его деятельность – убивать других мужиков.

Марв этим и занимается. Но Марв достиг ясности сознания дзэн – насилие самоценно. Оно может не иметь никаких причин, кроме себя, и так даже лучше. То есть умный, просветлённый мужик избавляется от власти члена (которую сексисты старательно вуалируют под власть женщины), и просто убивает. А лицо у него такое, потому что жизнь такая – в Городе Грехов (типа, на бренной земле, ага).

Так-так, а что есть женщина? На взгляд мужиков (авторов графических романов, крутых детективов, фильмов-нуар, продюсеров, и всей культуры в целом) идеальная женщина должна излучая мегаватты сексуальности подчинять мужиков, манипулировать ими, кидать их как лохов, причиняя им невыразимые страдания от логических противоречий. Таким образом, в стиле психического БДСМ, женщины придают обычной мужской деятельности – насилию – некую осмысленность. Целеполагание. Завалить муженька, например, ради наследства.

Конфликт члена и головы – обычное дело для нуар-мужиков. Ну а просветлённый мужик – Марв – не думает вообще ничем, ни членом, ни головой. Он просто убивает субботний вечер. Дзэн в стиле нуар. Или нуар в стиле дзэн.

В общем, как-то так…

Визуальный ряд фильма «Город грехов: Женщина, ради которой стоит убивать» обогатился большей красочностью, по сравнению с первой частью, – цвета стало больше. Визуальный ряд по-прежнему безупречен в своём стиле. В каком «своём» стиле? В собственном. Обе части «Города грехов» только притворяются, что играют, как того требует постмодернизм, со штампами стиля крутого детектива в духе Микки Спилейна, и жанровыми клише фильмов нуар. В классическом нуаре герои, время от времени, всё-таки появляются на экране днём. У мужиков в классическом нуаре члены с головой спорят более ожесточённо, что придаёт большего драматизма и живости сюжету.

В Городе грехов дня просто не бывает. А мужики рафинированные. Полюсы разведены – мужик либо исключительно членом думает (Дуайт, инспектор Морт), или головой (Марв). Но думать-то ему особо нечего, кроме как о том, как убить субботний вечер, поскольку нет целеполагания без женщины, поэтому можно считать, что он не думает вообще, а убивает, убивает и убивает – просто так, в полном соответствии с дзэн-буддистским принципом «таковости». Или играет в азартные игры, не ради наживы, в ожидании того, когда всё исчезнет. Всё исчезает, обычно, когда в голову приходит пуля.

Примечательно, кстати, что примерно та же дзэнская начинка и в фильмах «Мачете» и «Мачете убивает», а режиссёр этих фильмов, как и двух частей «Города грехов», – Роберт Родригес…

В общем, как-то так. Комиксы, и прочие «низкие» жанры могут навести на удивительно философские мысли. Рафинированная женщина – что-то вроде Хаоса, суета сует. Рафинированный мужчина – абсолютное Ничто, которое медитирует на абсолютное Ничто, если перестаёт быть орудием Хаоса. В союзе мужчины и женщины рождается Демиург, чья злокозненная работа – производить страдания и миражи.

Город грехов – это самоиронический гипер-нуар. Стиль аутентичный самому себе. Герметичность и непробиваемую замкнутость фильма на самом себе подчёркивает и запутанная хронология. Вычищенный, безжизненный, лишённый драматизма, предельно искусственный – чистая видимость, картинка. Кто сказал «мёртвый»? Не мёртвый, поскольку мёртвым может быть только прежде живое. Мы же имеем дело с «ничем», феноменом чистого искусства, который сам себе причина, стиль, начало и конец. И это прекрасно.

Если рассматривать «Город грехов» как абсолютно мужское рафинированное кино и одновременно как преодоление постмодернизма, то получается, что за постмодернизмом диалектически следует Ничто.