От первого лица.

"Подросток" - один из романов великого Пятикнижия Федора Михайловича Достоевского, куда, кроме него, входят "Братья Карамазовы", "Идиот", "Преступление и наказание" и "Бесы". По мнению большинства критиков это произведение наименее значимое, хотя лично я этого никогда не замечал.

Перечитав его, еще раз в этом убедился. Действительно, здесь может и нет великой сверхидеи, плавающей на поверхности, которую так любят, но "Подросток" в творчестве Достоевского, как мне видится, занимает особое место.

Во-первых, это единственный труд из всего Пятикнижия, который написан от первого лица (если не воспринимать всерьез слова автора в "Братьях Карамазовых". Может их и нужно было воспринимать всерьез, но об этом мы никогда не узнаем, так как произведение неоконченное. Во всяком случае, их там очень мало).

Во-вторых, а видно это со второго раза наиболее ясно и отчетливо, "Подросток" - наиболее важное произведение для понимания творчества писателя в целом. Роман написан под эгидой "учусь говорить правду", пусть сие сделано и с известной долей условности.

Устами младенца не только глаголет истина, но и этот прием, когда повествование идет от лица еще не сформировавшегося индивида, очень популярен у многих авторов, потому что подросток может позволить себе гораздо больше, чем то вообще предполагалось и чего от него могла ожидать цензура. Достоевский с успехом воспользовался уроками "Подростка" в "Братьях Карамазовых", где у него некий мальчик делает некоторые выводы вселенского масштаба и умопомрачительной смелости.

Если попытаться воспользоваться символами, то юный Аркадий Долгорукий, главный герой этого произведения, меняется по ходу действия и пытается обрести себя сообразно самому писателю, при этом олицетворяя собой, если не многострадальный народ, то минимум - российскую интеллигенцию. В беседах, которые он ведет, отрицается не только аристократизм, но и нечто большее.

Например, он предстает перед нами пацифистом (разговор с Васиным). Эта идея насилия над личностью связующей нитью проходит через многие произведения Достоевского и по сути отрицает каноническую идею православия. Неудивительно, что данный образ в итоге воплотился у Булгакова в его Иешуа Га-Ноцри, ибо Булгаков нашел много общего в собственном понимании и трудах Достоевского.

Попытка изобразить себя настоящего на фоне нагромождений других собственных трудов в "Подростке" прошла безуспешно и, в связи с этим, можно только порадоваться за читателей, которые не восприняли Аркадия Долгорукого всерьез. Мне же видится здесь настоящий образ самого Федора Михайловича и он, на мой взгляд, нисколько не достоин порицания. Достоевский был немного другим человеком, нежели принято его считать.

Если сравнивать "Подросток" с чем-то еще у Достоевского, то абсолютно везде речь идет о материальном (пусть оно и не главное, но постоянно на виду), оно имеет ключевое значение. Зарисовки утреннего Петербурга в данном произведении тому подтверждение, они соответствую какому-нибудь менеджеру.

"Хотеть" и "быть", впрочем, применительно этого автора имеют разительное отличие, как, скажем, в религиозной концепции писателя, где у него истина осознанно отступает от того, что по мнения Достоевского правильно. Еще более нелепым выглядит желание "заработать" на рулетке. "Деньги, конечно, есть деспотическое преимущество, но в то же время и высочайшее равенство, ив этом главная их сила." С идеей Ротшильда не очень вяжется.

Писать о "Подростке" ясно и понятно ни к чему, потому что этот роман обращается к чему-то невероятно глубинному и темному, он более страшен, чем "Преступление и наказание", ибо убить старушку топором по темечку гораздо более просто, чем честно признаться самому себе в том, что тот самый нелицеприятный образ, который ты нарисовал, - мелочный, ничтожный и суетливый, это ты сам.

Но, собственно, ладно. Что мы имеем в итоге? У нас еще один Раскольников с целым ворохом темных мыслей и дурацких идей, но который, как тот самый князь Мышкин, не способен всех их воплотить в жизнь. Более того, от него причудливым нелогичным образом исходит еще некий божественный свет, искренний, неумелый и невинный. На него все равняются, к нему все тянутся. Куча злобных уродцев становится чище и лучше, потому что попадают под влияние Достоевского, как ни парадоксально это звучит, ибо он сам же их и выдумал.

Но, действительно, как мы в основном и влияем на этот мир? Не выкриками с броневиков, не нудными нравоучениями, а исключительно собственным примером. И здесь даже не мысль писателя, а позиция его. То место, что он занимает. В итоге, основная идея, каковой я ее здесь вижу, заключается в том, что мысли кажущиеся грешными никак не влияют на то, каким в итоге становится человек. Была бы приемлемой общая концепция.

Нужно ли читать "Подростка"? Безусловно, если мысли Федора Михайловича вам настолько близки, что вы готовы подписаться под каждым его словом. Подобное встречается нечасто, тем более, что с присущей Достоевскому вере в человека, тот значительно расширил аудиторию. Погреться к этому писателю приходят и принципиальные его противники. "Подросток" для тех, кто готов принять автора другим, с огромным ворохом недостатков, которые не имеют для них основополагающего значения.

Злосчастное письмо, которое Аркадий Долгорукий в течении всего повествования носит у себя за пазухой, я не считаю чем-то таким, что дает лишь ему одному знание правды, пусть оно именно так и зачастую трактуется. Письмо является для Аркадия уверенностью. Согласитесь, что это еще не правда.

Вернее, это не истина, а только правда личная, которая у каждого своя и доказать которую порою невозможно. Факт перестает таковым быть только на том основании, если его видят разными глазами. Трактовка же чего угодно может быть исключительно своя, не обязательно с долей демагогии, а, опять же, такая, которая порождает уверенность. Но уверенность кому-то дает не письмо, а, скажем, собственный разум.

"Дурак всегда доволен тем, что сказал, и к тому же всегда выскажет больше, чем нужно; про запас они любят". Ф. М. Достоевский "Подросток".